Да, опять же не знаю, двадцатый он или нет, для меня это Концерт для фортепиано с оркестром ре минор, K.466 (смеется).

Один из. Это композитор, с которым была долго связана моя жизнь. Для меня Моцарт - это простота (не в техническом смысле, конечно), чистота и свет. Его музыка прекрасна. В каждом человеке есть внутренняя тоска по чему-то трансцендентному, а Моцарт - композитор словно из другого мира, который намного лучше, чем наш. Также в своем сольном концерте я исполню Лунную сонату Бетховена. А из сюрпризов - выступление моего сына Константина. Он потрясающий молодой человек, я им восхищаюсь. Сейчас ему 19, он закончил обучение в Лондоне и поступил в Московскую консерваторию.

Потому что это одна из лучших консерваторий в мире. И Наталия Трулль, у которой он будет учиться, потрясающий педагог.

Брамс также не любил Чайковского, он находил его музыку чрезмерно сентиментальной. Но нас это не интересует. Композиторы всегда думали о своем высказывании, о своих чувствах. И чужое восприятие мира не всегда вписывалось в их творческую вселенную. Этому есть множество примеров. Так, Бах вряд ли был большим другом Генделя и наоборот. Но каждый из них заслужил бессмертие благодаря своим великолепным произведениям. Что может быть прекраснее, чем «Мессия» Генделя или «Страсти по Матфею» Баха?!

Брамс и Чайковский стоят в одном ряду - величайших гениев романтизма. Брамс описывает жизнь как она есть, без прикрас. Трагедия жизни, которая проявлялась с самого его болезненного рождения и вплоть до момента ухода, прощания навсегда. Это все есть в его музыке. Брамс часто, практически всегда, пессимистичен. Как писал его биограф Макс Кальбек, когда Брамс чувствовал себя счастливым, он говорил: «Могила - моя радость». И Чайковский, как мы знаем, тоже не был счастливым. Но он был безумно талантлив. Его Пятая симфония, почти такая же, как у Бетховена, потому что в конце он как бы подходит к триумфальному финалу. И этот финал венчает победа инструмента, а именно трубы. Мой учитель, выдающийся дирижер Герберт фон Караян говорил, что только в самом конце можно по-настоящему ощутить трубы в их сияющей победоносности. Это очень похоже на Пятую симфонию Чайковского.

У меня много компакт-дисков с записью этих двух произведений - Четвертой симфонии Брамса и Пятой Чайковского. Я записывал их с очень хорошим оркестром. Не знаю, доступны ли они в России, но было бы хорошо их послушать перед концертом. Конечно, требуется время, чтобы прослушать такое произведение, как Четвертая Брамса или Пятая Чайковского. Но тогда на концерте, возможно, произойдет более полное погружение в их мир, это станет более интенсивным опытом переживания этих сочинений.

Когда я много дирижирую, с нетерпением жду возможности поиграть на фортепиано, скучаю по одиночеству. Дирижирование для меня - это как работа над картиной. Великие картины создаются оркестрами и благодаря работе дирижера с оркестром. Рисунок, гравюра или просто большая картина маслом рождается из этого действия. Примерно так я себе это представляю.

У Караяна было непередаваемое чувство звука, его никто не мог превзойти. Этому звуку, космическому импульсу в музыке, который никогда не прерывался, было подчинено почти все. Другим моим учителем был Леонард Бернстайн, для него мир был таким, каким он сам его видел и ощущал. А для Караяна существовал единый закон космоса, который был гораздо важнее, чем его собственный эмоциональный мир. Так, по крайней мере, я могу приблизительно представить разницу между двумя великими дирижерами.

Для меня очень важно сохранить мосты, соединяющие наши страны. Я твердо верю, что наше будущее изменится к лучшему, если мы продолжим поддерживать хорошие связи. Немцы, возможно под влиянием американцев, готовы потерять русскую культуру. Это печально. Для меня важнейшими культурными нациями являются Германия и Россия. Для чего вообще нужны культура и искусство? Для того, чтобы наводить мосты - в музыке и не только, искать сходства. У каждого русского и каждого немца есть надежда, есть горе, есть отречение, мы переживаем рождение и смерть. Это все отражается в нашей музыке. Все мы, не нуждаясь в переводчике, можем это понять. И это замечательно!

Конечно, мы должны ориентироваться на то, как сегодня выражаются молодые люди, но не слишком. Я считаю, что мы должны серьезно относиться к миру композитора, к его образу мышления и восприятию жизни. Не следует осовременивать его произведения, если это не имеет ничего общего с музыкой и никак не связано с содержанием конкретной работы. Для меня самое главное - это честность. Когда я исполняю какое-то произведение, у меня всегда есть собственные впечатления, собственные эмоции, которые я выражаю, но они всегда честные. А если я не могу их выразить, то предпочитаю это произведение не играть.

Я мог бы рассказывать об этом в течение трех дней, но хочу пощадить вас (смеется). Скажу только, что великая музыка - это постоянный спутник, постоянный друг в нашей жизни. Подумайте о Бетховене. Это композитор, воплощающий принцип надежды. Слушая Бетховена, люди обретают новую энергию, жажда жизни усиливается, цвета становятся ярче. И я невероятно счастлив, что могу интерпретировать его произведения. Мой друг Валерий Гергиев исполнил Торжественную мессу Бетховена в честь моего 80-летия. Я даже представить себе не мог ничего более прекрасного!

Это очень приятно, надеюсь, мы будем и дальше работать с «Сириусом». В первой части концерта отец выступает сольно, а потом мы за одним роялем в четыре руки исполним сонату Моцарта К.521. Это очень красивая соната в трех частях, одна из самых красивых у Моцарта. Еще я решил, раз мы выступаем в России, сыграть что-то русское и взялся за Вариации на тему Корелли Рахманинова. Мой преподаватель Наталия Трулль сказала, что это одна из самых сложных пьес Рахманинова.

Только буду учиться. Я никогда в России не жил, учился в Германии, в самом прекрасном городе - Гамбурге. Говорят, что это маленькая Венеция. Можно сравнить и с Питером. Потом учился в Англии, а неделю назад сдал все экзамены в Московскую консерваторию. Меня приняли как одного из лучших иностранных студентов, буду учиться в классе Наталии Трулль, я занимался с ней и до экзаменов. Это была рекомендация Дениса Мацуева.

Я даже думаю, не в одном из лучших, а в лучшем! В Англии я учился в Королевском колледже искусств и в Королевской академии. Они тоже считаются лучшими, но, должен сказать, я там смотрел на студентов, есть, конечно, хорошие, но в Москве я увидел другой калибр, и поэтому приехал из Европы в Россию, чтобы учиться.

Да, моя мама русская. Я с ней всегда разговаривал по-русски, но с сильным акцентом, сейчас уже говорю намного лучше.

Отец относится ко мне, скорее, критично, хотя мне рассказывали, что за моей спиной он намного лучше про меня говорит (смеется). Но мне кажется, мы хорошо работаем вместе.

Абсолютно согласен! Это система в России. Мне нравится, что здесь качество ценится больше, чем все другие факторы. Главное, чтобы результат был, как в спорте. У меня есть свой пример. Когда я пришел на занятия к Наталии Владимировне Трулль, она дала мне два дня, чтобы выучить этюд Шопена, один из самых сложных. Я вообще не спал, выучил его наизусть и был очень горд. Когда я его сыграл, и неплохо, она выдержала паузу и сказала: ты, что, вообще до рояля не дотрагивался? (хохочет) Я был шоке, но у нее очень интересные методы и очень эффективные. А для меня самое важное - результат.

Я этого не хочу, терпеть не могу такое! В конечном счете это не принесет радости и удовлетворения, которое получаешь, самостоятельно достигнув чего-то.